www.belltolls.narod.ru ^   КАРТА САЙТА   ^

ХОЖДЕНИЯ ПО ГРАБЛЯМ

1/6:

ДЕТИ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ (с) х/ф ,,Москва’’

 

 

- У всех комплексы. Даже у городов.

- Это как?

Например - Петербург. Питерцы всё время сравнивают себя с москвичами и доказывают, что они лучше, и город у них красивее.

- Ну Питер действительно красивый город, а в чём тут комплекс?

- А если нет комплекса, чего тогда сравнивать? Москвичи же себя с питерцами не сравнивают?

Леонид Каганов, ,,Коммутация’’.

Дело о самоизбиении младенцев

- ,,И в эти минуты я переставал думать, что все коммунисты - хитрые, подловатые и основательные люди’’ (В.Пелевин) -

Семьдесят лет экономико-политическая система социализма продержалась... и не только продержалась, но и коренным образом изменила мир. Не благодаря ,,теоретикам коммунизма’’ и ,,тончайшей прослойке’’ практиков из партийной элиты, а титаническим усилиям энтузиастов и идеалистов социализма. Это именно они, как Атланты, держали ,,социалистическое небо’’ на своих плечах, не позволяя ему рухнуть. /В.Васильев/.

- ,,В прошлом году у нас двух человек за измену Родине судили. С четвёртого курса занятия начинаются на тренажёрах... Так эти двое на занятии, вместо того, чтоб иммельман отрабатывать, пошли, суки, на запад на предельно малой. И не отвечают по радио. Их потом вытаскивают и спрашивают - вы чего, орлы? На что расчитывали, а? Молчат. Один, правда, ответил потом. Хотел, говорит, ощутить, говорит. Хоть на минуту...’’ (В. Пелевин) -

Советская ,,так называемая общественная наука как социальный инстиут - и с точки зрения места, которое она занимает в системе общественных отношений, и с точки зрения базового типа личности - это религия, нормальная религия. Причём религия достаточно примитивного типа, ближе всего к раннему конфуцианству. Имеется бог, но он не богочеловек, никто не думает, что он сошёл с небес. Он реально жил и реально умер, и был обожествлён после смерти. Учение его ничего не говорит об эсхатологии, о загробном воздаянии и т.п. материях. В центре этого учения идеал цзянь цзы - благородного мужа. Учение представляет собой свод предписаний и поучений относительно того, чего он должен делать, чего не должен, такой политико-моральный кодекс строителя коммунизма. И в этом плане у нас всё в порядке. Конфуций имеется - на эту роль Иосиф Виссарионович определил Ильича. Сам он, видимо, занял роль Мэн цзы... /С.Чернышев/.

,,Способ развивать науку таков - даётся социальный заказ на три тома: Ленин, КПСС о том-то, к примеру, о слонах, - и надёргиваются соответствующие цитаты. Вы можете представить себе труд по физике, трёхтомник: ,,Гейзенберг о протонах’’?..

Никакого логического мышления нет совершенно. Они предполагают, что можно говорить А, и не только не пытаться при этом сказать Б, но и не подозревать, что это положено.

Мы привыкли религию ругать, а она выполняла важную роль в обществе. Если взглянуть на это дело с точки зрения того, что это религия, - всё сразу становится на свои места.’’

(С.Чернышев).

- ,,Кто ведет себя отлично, никогда не ест песок?
Кто не пачкает штанишки, сам садится на горшок?
Кто съедает всю тарелку, не канючит никогда?
Кто по средам на прогулке не отходит никуда?
Кто из кубиков умеет строить крепость с каланчой?
Кто игрушки каждый вечер убирает за собой?
Кто не ябеда, но няне честно отвечать готов?
Кто на свете самый смелый, не боится докторов?
Кто ни разу не дерется, но умеет сдачи дать?
Кто учиться будет в школе не на двойки, а на пять?
Кто не льёт компот на свитер, не болтает в тихий час?
Не грызет на пальцах ногти, кто один такой у нас?
Чей портрет висит над нашим воспитательским столом
Между зайцем с Буратино, над ежом и колобком?
Кто ни разу не отвлекся, слушал всё, что говорю?
- Это Ленин! Это Ленин! Слава, слава Октябрю!’’

(Л.Каганов) -

,,Одномоментное рождение всех идеократий и было вызвано взрывом-выбросом метаисторического семени. А дальше каждая земля приняла зародыш по себе. Россия, где могучий пласт традиционного общества резонировал с утопией братства, забеременела несвоевременным коммунизмом. Русский путь в XX столетии считают ,,самобытным’’ лишь по недомыслию. Он был и есть вполне магистральный и до того общечеловеческий, что дальше некуда. Только вот вышли на него слишком рано, забежали авантюрно далеко, а двигались большей частью задом наперед.’’ (С.Чернышев).

- Будет ли при коммунизме КГБ?

- Нет, все научатся самоарестовываться.

(Народное) -

Главной чертой, отличающей идеократии - особое качество, новый тип отношений между Властью и Идеей, принятие властью идеи внутрь, в качестве своей интимной сердцевины, и сознательное хождение идеи во власть с целью самореализации.

Два основных препятствия не позволили развить это качество до новой, жизнеспособной формы и обусловили злокачественное перерождение и гибель первых ростков трансформации.

Со стороны власти - то, что она не смогла выйти за рамки собственной архаической формы, не превратилась в метавласть, сознательно конструирующую самое себя как процесс решения проблем общественного развития. Власть так и не смогла превратить себя в предмет собственной деятельности. В частности, старый механизм ротации кадров через ,,естественный отбор’’ политической, партийной, фракционной борьбы был разрушен, а попытки построить новую систему ,,выращивания и выдвижения кадров’’ - в отсутствие объективных критериев и требований со стороны процессов принятия решений — привели к известным результатам.

Со стороны идеи - исторически и социально обусловленный примитивизм самой идеи, ее архаичная, неконструктивная форма. Наличия идеи для достижения метаисторического качества недостаточно, необходима рефлексия идеи по отношению к самой себе. Это означает, что в составе Идеи должны выделяться и функционировать идея идеи, идея производства и идея власти.

/,,Век трансформации власти’’/.

- ,,Сегодня ему надлежало быть в общественном центре. Он проглотил безвкусный ужин в столовой, прибежал в центр, поучаствовал в дурацкой торжественной ,,групповой дискуссии’’, сыграл две партии в настольный теннис, несколько раз выпил джину и высидел получасовую лекцию ,,Шахматы и их отношение к ангсоцу’’. Душа корчилась от скуки.’’

(,,1984’’) -

,,...К шестидесятым годам искривление информационного пространства в СССР упало до приемлемого уровня, в целом сравнимого с западным. По сути советское государство перестало быть тоталитарным. Вполне обыденный, хотя голодный и потому злой Големчик. Примитивный до ужаса и предсказуемый.

Это место уже не было адом, но населяли его беглецы из ада, и монстры, и ,,бесы, невозбранно разгуливающие среди людей’’. Свобода, которую никто не мог и не хотел использовать, поскольку был приучен хотеть не за себя, а только за других. Свобода все-таки понятие чисто внутреннее, личное. Ее очень трудно отнять, и еще труднее подарить другому. В результате бывшие обитатели ада с удовольствием, а чаще устало и по привычке мучили друг друга, зачем-то сваливая вину на государство, которое в подавляющем большинстве случаев было здесь очевидно не причем. Лучшие из них хотели вырвать сердце спрута и боялись, что для этого нужно чудо.

Им чудилось, что их призвали на новую войну. В Той Войне <...> погибали за советское государство. В Этой дрались против него. Но так же бессмысленно, бесполезно и безнадежно.,,Одна дорога и цель одна’’.

У ,,шестидесятников’’ не было Врага. Их никто не призывал на войну. Если они в чем-то и виноваты перед собой, страной, или своими детьми, то лишь в том, что слишком часто воспринимали жизнь, как борьбу. А.Городницкий говорит осуждающе: ,,Мое конформистское поколение’’, между тем упрека заслуживает, пожалуй, скорее нонконформизм шестидесятых: ,,Если хвалят тебя, и тебе они рады, значит что-то и где-то ты сделал не так’’.

Не было ни Этой войны, ни поражения, и история не прекращала течение свое в 1968, или в 1973, или, даже, в 2001 году. Была лишь первая репетиция концерта ,,для одного Голема и очень многих хороших людей’’.’’

(С.Переслегин).

- ,,Помню как в восемьдесят четвёртом из Москвы приезжал работник Министерства культуры - закрывать наш КЛФ. Гость под большим секретом поведал, помимо всего прочего, что Стругацкие то ли уже запрещены, то ли вот-вот будут.

- Но как же так? Ведь они написали столько коммунистических книг!..

- Книги они писали хоть и коммунистические, а - антисоветские...

Это было сильно сказано.’’

(А.Лазарчук).

И ещё немного фантастики: ,,А у меня сосед недавно в Австралии был, - в свою очередь похвастал Нечайкин. - Говорит, прямо на вокзале мыло давали и шифер. Мыла ему не досталось, а шифера он набрал на все деньги. Наделал из него полок для пустой посуды, да ещё несколько листов осталось. Тебе нужно?’’ (А.Саломатов) -

Социализм с национальными особенностями - это отдельный номер. ,,Главной персоной, как официальная глава делегации, оказалась на этом застолье я. И поэтому мне вручили голову барана, которую я должна была расчленить на части и распределить между гостями. Благо, рядом сидела Клара и тихо подсказывала мне: ,,Глаз - председателю КГБ, ухо - главному милиционеру’’ и т.д., в том же духе.’’ (Б.Клюева). В общем, ,,Социализм худа ашахуй’’.

Так жить нельзя! (с) С этим надо что-то делать. Но...

Дух Шарикова неистребим. Что есть perestroyka? Отнять и поделить!

,,Советское государство довольно трудно было завоевать, с военной точки зрения, не опасаясь ответного ядерного удара. Поэтому была начата экспансия идеологическая и особенно в отношении так называемой ,,элиты’’. Ведь именно она оказалась развращенной настолько, что потребовалось только бросить зерно ,,свободы обогащения’’, что сама партийная верхушка встала в первые ряды перестройки.

Большинство из них встали во главе своих удельных княжеств и уже не отдадут их до последнего дыхания, даже еcли для этого надо будет предать свою Родину и свой народ.’’

(Г.Михайлов).

,,Разруха начинается в головах’’ (М.Булгаков).

Аминь.

* * *

,,Наверное, в редакции выбросят этот абзац, но я опять вспомню детство, где у меня кроме 30 волшебных желаний было всего две возможности. А именно: умереть сразу или ещё немного помучиться. Такие вот были угрюмые времена, не верите - загляните в школьные учебники.’’ (А.Ушкина).

Cм. также:

• С.Кара-Мурза, ,,Советское и фашистское государство’’

• С.Чернышев, ,,Кальдера Россия’’

• C.Платонов ,,После коммунизма’’.

 

...а в результате - подвиг

Итак, ,,бегство из Царства Божия, из социализма, где ставят божественные цели в укор целям животным’’/В.Васильев/ свершилось.

,,Демократы, без устали пускавшие под откос эшелоны сталинского ГУЛАГа, уяснили вдруг, что американцы боролись не против советской власти, а против конкурирующей империи, и что профессиональные диссиденты и борцы за права человека - этой Америке по барабану.

Русскоязычные комиссары ,,Мемориала’’ убеждали массы рассматривать свою страну как досадное препятствие на пути к свободному рынку, процветанию и мечтали отделить малую родину от большого государства. Американцы смеялись.

Гайдар с Явлинским объявили, что рынком является только то, что никак и ничем не регулируется. Американцы показывали на них пальцами. С вождями краснокожих было намного труднее.’’

(А.Гончаров).

- ,,У нас долго критиковали капитализм и говорили о ,,городе желтого дьявола’’. Я не буду говорить, что критика капитализма - это не только наше занятие. Это - вся высокая либеральная традиция XIX века, вся высокая классика - Золя, Бальзак и другие. И вся русская высокая классика в особенности. Но критика капитализма - это одно. А превращение капитализма в жупел, неумение увидеть в капитализме ничего, кроме зла, извлечение из капитализма всего созидательного и предъявление остатка в виде тотального ужаса - это совсем другое. Это было создано агитпропом в СССР. И это потом было вывернуто наизнанку.’’ (С.Кургинян) -

Юные умом и запальчивостью западники до боли похожи на каких-нибудь Тимура и его команду: по-человечески очень неплохих и порядочных ребят (они мне куда ближе и симпатичнее, чем хитрованская шпана, лагерная охрана или железные наркомы), живущих, увы, в черезвычайно упрощённом и абсолютно иллюзорном мире. Все ответы даны, идеал, общий для всех, сформулирован... кто не с нами, тот против нас.

Множество деятелей демократической культуры честно уверены, что действительно помогают изживанию недостатков. Ощущение собственной порядочности - как правило, вполне оправданное, - которое щедро сдобрено к тому же искренним состраданием к обездоленным, искренним неприятием почти любой несправедливости служит для них абсолютным внутренним доказательством их постоянной, нерушимой правоты.

Только вот понятием недостатки у них покрывается слишком многое.

В ,,недостатки’’ у них попадает само существование России как таковой, и остальные, конкретные претензии к ней в конечном счёте лишь этим и объясняются. <...>

И дело отнюдь не в их порочности или злом умысле. Дело в выборе той или иной цивилизационной мифологемы в качестве ориентационного идеала; а гримасы эти, в свою очередь, обусловленны тем, что большинство нынешних демократов внутренне являются уроженцами Запада. Они ещё пешком под стол ходили, когда из книжек родительской библиотеки им стало известно, кто такой и чем хорош, скажем, Эразм или Анри Четвёртый (и в этом знании нет ничего худого); но имён Григория Паламы ли Иоанна Кантакузина они не слышали и до сих пор. В лучшем случае если и слышали, то восприняли их как членов бесчисленного множества экзотических и плохо мытых варваров, перефирийных, неважных и совершенно чуждых - вроде Имхотепа или Туссен-Лувертюра.

Да если б эти люди действительно были идентичны Западу! Наши либералы идентичны не реальному Западу, а своему мифу о нём. Они потому так фатально и не могут пристать к павам, что павы эти в действительности не существуют, они - очередная утопия, всё достоинство которой лишь в том, что она - не своя.

/В.Рыбаков/.

- ,,Особенность русского либерала заключается,прежде всего, в том, что он “нерусский либерал”.” (Ф.Достоевский) -

А ,,иные готовы считать себя либералами, изменив всего-навсего объект своей нерпемости’’ (В.Брудзиньски).

*

Итого достигнуто: свобода распространения информации, товаров - завались. И отрицательный прирост населения. Одни мрут, другие - норовят разбежаться.

Когда большой родине кранты, самое время отделять от неё малую в виде кубометра окружающего вас воздуха; такой способ самоспасения.

-Есть мнение:

С 91-го года государства Россия не существует в принципе. А существует, как я не устаю повторять, корпорация по утилизации Великороссии. Это компания, которая озабочена извлечением максимальной прибыли из той части достояния, которую она в определенный момент захватила. Этот феномен нельзя смешивать со многими другими, казалось бы, сходными явлениями. Во-первых, с явлением компрадорского капитала. Компрадорский капитализм предполагает мощное присутствие иностранного капитала, его внедрение на данной территории и обогащение части туземцев за счет сотрудничества с ним. Но у нас иностранного капитала как такового нет, а то, что есть, напоминает скорее ,,самоколонизацию’’. Представьте, что Ост-Индская компания была бы не навязана индусам англичанами, а выделилась из самих индусов и стала бы проводить политику ,,огребания Индии’’ на вывоз без иностранного капитала. Была бы такая компания индийским субъектом национального интереса или нет? Знаменательно, кстати, что Great Russia Utilization Incorporated выбрала своим знаменем - бывший флаг торгового флота.

Критический анализ сложившегося положения совершенно не может вестись в терминах ,,эксплуатации’’. Проблема не в том, что правящий слой ,,эксплуатирует’’ большую часть населения, а как раз наоборот – в том, что большая часть населения, а равно и значительная часть территории, совершенно не интересны ему в качестве объекта эксплуатации.

Если бы у нас сложилось капиталистическое государство и капиталисты взялись зверски эксплуатировать всех остальных, с ними можно было бы работать по законам нормальной капиталистической ситуации. Когда тебя эксплуатируют, ты можешь восстать, объявить забастовку, в любом случае, ты востребован. И это уже определенный тип социальной связи. Но там, где тебя не эксплуатируют, где ты фактически непотребен и предоставлен самому себе полностью - в этот момент игра начинается по другим правилам.

Даже если не брать в расчет крайние формы протеста, ясно, что новые ,,лишние люди’’ представляют собой источник определенной опасности и должны так или иначе удерживаться в повиновении и лояльности.

Совершенно очевидно, что ,,корпорация’’ заинтересована в том, чтобы постоянно произносились слова ,,национальные интересы’’, ,,национальная идея’’, ,,геополитическая идентичность’’, но чтобы при этом они никак не детализировались и не наполнялись содержанием.

Особую роль играет здесь, конечно же, фигура Путина. Понятно, что это фигура президента-назначенца, сознающего свою функцию президента-назначенца, откровенно объявляющего себя ,,менеджером’’, являющегося и в самом деле менеджером - в корпорации утилизаторов Великороссии. Однако мы видим, как от этого персонажа отчуждается виртуальное тело и начинает бродить по России эдаким ,,святым и благоверным императором Петром Феодоровичем’’, формируя своеобразное поле притяжения для чаяний всех ,,лишних людей’’.

Но необходимо видеть, насколько вся генеалогия этого человека противоречит такому развитию событий. Патриоты испытывают большой энтузиазм по поводу того, что президентом стал выходец из КГБ. Энтузиазм совершенно поразительный. Ведь именно в КГБ, особенно, во внешней разведке и сформировался тот круг людей, внутри которого в конце 70-х - начале 80-х годов сложилась идея конвергенции элит. То есть идея сотрудничества профессионалов, перерастающая в идею сотрудничества против своего строя. Это действительно одна из наиболее преступных идей, усвоенных частью коммунистического руководства и разрушивших в дальнейшем страну. Я бы сказал, что даже не просто конкретную страну СССР, а саму возможность страны – поскольку проект ,,конвергенции элит’’ и есть не что иное, как осознанный демонтаж ,,субъекта национальных интересов’’.

/В.Цымбурский/ -

А что делать?

Национальный проект: ракурсы

Мне культурно близки и лично симпатичны уважаемые либералы – чебурашка Явлинский, речистый гражданин Кириенко и Мостовщиков с его акульим чувством юмора. Но их частный взгляд на то, какое нам нужно государство, попал явно не по адресу. Потому-то я и не хожу голосовать ни за кого на выборах. Я люблю их всех, все они правы, и левые во главе с тов. Зюгановым тоже совершенно правы: каждый из них говорит правду, только это не вся правда, а часть ее. Проблема в том, что нельзя ,,выбрать’’ одну из частей правды для использования в качестве целого – это тягчайший грех. Надо выбрать все сразу, но в определенном сочетании. /С.Чернышев/.

Есть мнение:

Евразийцы комплексуют от обиды, что атлантисты не берут их с собой в ,,золотой миллиард’’. А за что их брать туда? Изобрести свой альтернативный ,,золотой миллиард’’ или что-нибудь в этом роде, даже на это у них не хватает ума.

Современное евразийство, как его видят национал-революционеры, — это концепция сугубо маргинальная. Дугин, Лимонов и фигуры меньшего масштаба открыто заявляют на страницах своих изданий, что евразийскую альтернативу Западу они видят в антисистеме, а все их лозунги начинаются с контр- и анти-. То есть ничего позитивного. Их мировоззрение и их стиль — это просто отрицание всего западного, это нечто аморфное, но обязательно со знаком ,,минус’’. Они, к сожалению, не помнят слов Мартина Хайдеггера, который сказал, что ,,всякое анти неминуемо исчезает в том, что оно отрицает’’. Можно сказать еще жёстче, как Григорий Климов: ,,Ничто, которое само себя ничтожит’’.

Евразийство — это заповедник мифов. Евразийцы ищут пресловутый ,,золотой век’’ с настойчивостью промотавшегося студента, заложившего в ломбард некий фамильный ювелирный антиквариат и никак не могущего найти злосчастную закладную квитанцию. Они пытаются искать в болотах ,,утонувший град Китеж’’ или натужно щурятся, выискивая ,,Небесный град Иерусалим’’. Либо предпочитают окопаться в берлоге ,,Третьего Рима’’, а также впасть в нирвану ,,Русского космизма’’.

Они — враги действительности, они ненавидят реальность. Вперёд, точнее, назад — вот их лозунг. Это крестоносцы ,,Града Небесного’’, потому что в земном они просто не умеют жить. Гийом Фей сказал о них, что ,,нет ничего более далекого от традиции, чем традиционализм’’.

Слово ,,традиция’’ используется евразийцами как некое общеобязательное заклинание и одновременно наркотическое зелье. Ибо под понятием ,,традиция’’ они подразумевают убийственную, валящую с ног смесь постного русского православия, византийского имперского обскурантизма, народничества, черносотенства, мистического социализма и все это, присыпанное сверху некоей соборностью для приличия. Традиция в их понимании — это винегрет, причем неизвестно кем замешанный. То, что традиции создаются людьми, что они имеют расовые родословные, и то, что они могут существовать в чистом виде безо всяких этнических примесей, им никогда не приходит в голову.

Как и все подлинные христиане, евразийцы находятся во власти дуалистической этики, в рамках которой евразийство — это всегда хорошо, а атлантизм — это всегда плохо. Это их умственная конституция.

Атлантизм и евразийство — это две стороны одной медали, это смешение благородной крови с нежелательными примесями, только различными способами. В обоих случаях торжествует не разум и чувствительность белого европейца, но инстинкт торгаша в первом случае и диктат кочевника во втором. Евразийство — это не царство гармонии народов, это мафиозный восточный базар, где в обход православного добротолюбия и исламского шариата можно купить все: от водки и наркотиков до белокурой рабыни и гранатомета.

/,,Детская болезнь евразийства в русском национализме’’/ -

,,Новая идентичность общества означает в наступившем веке не просто обновление государства, но переход к иному типу суверенитета. Страна XXI века - это всемирная <...> корпорация-диаспора (выделено Ч.П.), границы которой всё больше приобретают не территориальный, а социокультурный характер. Современное государство должно быть готово к такой трансформации гражданского общества.’’ (Сергей Чернышев).

Центр корпоративного предпринимательства (ЦКП) - ,,это дело, время и место встречи трех суженых: учителя, мастера и ученика , которые сливаются в предустановленной гармонии предпринимательской корпорации, чтобы спасти отечество’’.

- ,,Наш шанс еще и в том, что концентрация, ,,парцеллярное давление’’, представительство разом всех трех недобитых и недоделанных идеократий в российском полуразрушенном обществе велики, как нигде. А ведь каждый из трех метаисторических укладов-проектов нуждается в остальных двух. Они взаимно опираются и дополняют друг друга еще в большей степени, чем триада ,,традиция – культура – цивилизация’’. Совершенно не случайно выглядят известные из истории идеократий связки коммунизм – искусство, корпоратизм – религия, либерализм – наука.

Опыт российского либерализма не прошел даром. При всех неоправданно огромных потерях и издержках он оставляет после себя значимый постиндустиальный слой личностей и структур. На этой почве уже успел за последние десять лет зародиться современный метакорпоративный уклад, происходит становление предпринимательских корпораций нового типа. Хотя это еще маленькие островки, они стремительно развиваются и образуют очень важный плацдарм будущего. Россия, даже если бы и захотела, в целом никогда не сможет стать либеральной. Ее ,,резонансная частота’’ на шкале метаисторических структур найдется где-то между корпоратизмом и коммунизмом. Но путь туда закрыт до тех пор, пока для него не будет создана добротная основа в виде постиндустриального фундамента – частично заимствованного, частично построенного по собственному либеральному проекту.’’ (,,Время каменных бурь’’*) -

Есть мнение:

- 12. О корпоративном суверенитете.

– Начинается истерика № 2. Мы стартовали с проблем предпринимателей. Потом переехали на проблемы власти. Хорошо, но при чем здесь вообще ,,корпорации’’?

– Останется ли, строго говоря, ,,властью’’ то, что выстроится на традиционном ее месте с приходом туда предпринимательского сословия? Нет. На ее месте окажется то, что снимает власть. И дело не только в том, что очередной обиженный интеллигент невзлюбил власть. Власть, как вы помните, это некоторый исторический феномен, относящийся к типу ,,господствующих абстракций’’. Их время сочтено, они по большому счету ничего не могут сделать. Соответствующие институты обречены на смерть, причем в своей идее они уже умерли. В частности, государство обречено на смерть, собственно, оно уже умирает. Я не являюсь ни глашатаем, ни апологетом этой идеи, и не будем сейчас разбираться, кому причитаются за неё авторские гонорары.
Именно «корпорация» как новый общественный институт и появляется на месте власти и государства. Она берет на себя их роль в ситуации, когда ни то, ни другое уже не возможно. Аналогично тому, как постиндустриальное предпринимательство снимает форму ,,рынка’’ и на месте денег воздвигает ноу-хау ,,предпринимательских схем’’, власть в трансгосударственных корпорациях заменяется на нечто иное, на компетенцию.
Проблема не в том, чтобы реставрировать архаичное государство, собрать расползающуюся по швам власть. Остается культура, т.е. общность людей, которые живут в среде и в стихии русского языка, наследуют общую историю, понимают друг друга с полувзгляда, любят это трансцендентное ,,место’’, друг друга, Пушкина и прочее. Они все равно обретут современную форму суверенитета. Они вовсе не желают испаряться в качестве неких ,,общечеловеков’’, новых ,,народов моря’’. Они, естественно, не хотят понимать моих абстракций по поводу исчезновения института власти. Они говорят: ,,Ну, не называйте ее властью, если Вам так нравится, но пусть на ее место будет хоть что-то. Неужели нельзя сделать так, чтобы мы свободно жили в своей стране и дальше, воспитывали детей? У нас полно сил и идей. Мы хотим жить и работать вместе’’.
Но государство в смысле ,,nation state’’ – не вечное учреждение, это историческая форма, которая уже давно истерлась и прохудилась. Поэтому для обсуждения подобной проблематики надо брать более общее понятие. Павловский в нашей переписке употребляет понятие ,,суверенитет’’. ,,Суверенитет’’ означает некую форму, которая позволяет культуре, говорящей на данном языке, не быть в подчинении ни у кого, иметь какие-то рамки и границы, по которым было бы ясно, она это или уже не она. Государство в этом смысле – исторически преходящая форма суверенитета. Она возникает в свой час и точно так же она исчезает.
Корпорация и есть новая форма суверенитета. Вы понимаете, конечно, что речь идет не об исторической, средневековой форме, а о ее зазеркальном метаисторическом аналоге, которую я называю ,,трансгосударственной предпринимательской корпорацией’’.
Корпорация, если угодно, это последняя форма, ещё напоминающая ,,государство’’, но здесь это уже не более чем образное выражение. Даже когда на Западе говорят сейчас о ,,государственном регулировании экономики’’ - это не более чем образное выражение. Субъект регулирования неправильно называть государством (как и предмет – экономикой). Можно назвать его ,,постиндустриальным государством’’, но дословный перевод данного бессмысленного словосочетания примерно такой: ’’это какая-то такая непонятная штука, которая в обществе, где на месте экономики происходит нечто постэкономическое, занимается чем-то постгосударственным вместо государства’’.

13. Эпоха корпораций.

– Почему именно корпорация?

– Здесь нет ситуации выбора. Корпорация – очень грубое собирательное название огромной совокупности, целого пространства общественных форм, сквозь которое мы эволюционируем. И мы, и Запад... Это тот самый легендарный ,,магистральный путь’’. Самыми проницательными западными обществоведами корпоратизм сегодня уже понимается как имманентная, встроенная в их общество тенденция.
Корпорация – название формы, которую всем предстоит пережить на этом магистральном пути эволюции форм.

С другой стороны, в корпорациях идет мощная внутренняя борьба, но она там приобретает не чисто конкурентный, а гораздо более конструктивный характер. Она имеет характер ,,возгонки’’ по уровням предпринимательских схем. Это не та конкуренция, при которой сильнейший перегрызает горло всем остальным. Это конкуренция, при которой моей целью является включение чужой схему в свою. Если мне это удастся, я, естественно, получу все прибыли, и Ваши в том числе. Но Вам-то станет лучше, а не хуже, потому что включение схемы в объемлющую метасхему не убивает ее, а наоборот, создает для нее максимально благоприятную макросреду, в которой она стабильно работает. Понятно, что Вы чисто идеологически хотели бы жить в девственном лесу свободой жизнью. А тут в какой-то момент выясняется, что вокруг Вашего участка леса появился забор, внутри него прекратилась зима, исчезли волки и ядовитые колючки, и стало очень много грибов. Причем все зверушки на это согласны. Вам не нравится? Постройте свой забор вокруг чужой схемы и превратите ее в свой заповедник. Согласитесь, гораздо лучше конкурировать так, чем как при диком капитализме.
Сталкиваясь с феноменом обществ ,,Среднего мира’’ и их социальных механизмов, мы традиционно проваливаемся в понятийную пустоту. Мы взяли с Запада понятийную схему, где есть ,,право – лево’’, ,,север – юг’’, ,,коммунизм – либерализм’’. А по центру остается незамеченным огромный корпоративный мир.

16. О стимулах развития.

– Вы не ответили на мой вопрос. Я не понимаю, что в таком обществе обеспечивает развитие? Что является стимулом для развития корпорации?

– Этот вопрос не имеет прямого отношения именно к корпорациям. Вы хотите сказать, что прекрасно понимаете, что именно является стимулом к развитию в либеральном и капиталистическом обществах. Очень интересно было бы узнать. Конкуренция – это механизм отбраковки слабых. Стимул к развитию – нечто иное. Развитие включает самоизменение, создание принципиально нового. Бой на ринге – не лучшее время и место для изобретения каратэ. Прежде чем успеете подумать о чем-то новом, получите по голове. Таинство ,,развития’’ вообще происходит в другом укладе, не там, где конкурируют.

– Я не могу понять, а Вы не можете мне объяснить, каким образом живет общество, и что помогает ему развиваться. Существуют примитивные показатели жизни общества: уровень доходов населения, соотношение смертности и рождаемости, ВВП. На основе этих показателей можно сравнивать государства между собой по уровню экономического развития...

– И в этом вопросе имеются неосознаваемые предпосылки, которые сразу загоняют мысль в тупик. Понятие ,,ВВП’’, к примеру, определимо только по отношению к некоторым вполне определенным экономическим моделям. Если выйти за рамки рыночной экономики, оно становится, скорее, метафорическим. Почему бы Вам тогда не оценивать современные общества по дальности полета бумеранга или по числу вражеских печенок, съеденных племенем после очередной удачной вылазки? ВВП – это частный показатель, привязанный к определенному типу общества. Вместе с ним он и исчезает, точнее, теряет смысл.
Попробуйте понять, что Вам на самом деле хотелось бы узнать про корпоративное общество. Что они там едят? То же, что и другие. Откуда это берется? Примерно таким же образом. Просто за счет корпоративной надстройки это делается гораздо продуктивнее.

– Почему?

– Потому что каждый новый ,,формационный’’ слой делает функционирование предыдущего более производительным. Вы же догадываетесь, что рынок делает производство более продуктивным, несмотря на то, что все равно внизу те же самые крестьяне сеют и пашут, а кузнецы куют? При этом, кстати, технология и организация производства может вначале оставаться той же, и сверх того число занятых в ,,сфере материального производства’’ сильно падает. Точно так же постиндустриальный предпринимательский слой, а затем и корпоративный – это просто надстройки на том же здании, извлекающие из социальной природы дополнительные силы, которые ранее пропадали зря.

Поэтому Ваш вопрос скрывает под собой некую предпосылку, которая мешает понять, о чем Вы на самом деле спрашиваете. Представления о том, что суть механизма развития заключается, скажем, в конкурентной или классовой борьбе – это весьма почтенные, заслуженные концепции, ничего не объясняющие. Так же, как и теория Дарвина, которая утверждает, что все развивается только потому, что виды остервенело борются друг с другом. Выходит, благодаря смертельной схватке двух червяков возникли бабочки, на чьих крыльях сложнейшие узоры, которые описываются теорией фрактальности. Правда, абсолютно необъяснимо, зачем они столь прекрасны. Для конкурентной борьбы? Или чтобы самец данной бабочки затащился от узора у нее на крылышках? Классное объяснение, но никакими экспериментами не подтверждается.
С момента, когда новая форма уже возникла, ее взаимоотношения со старыми в какой-то мере можно описать на языке «механизмов мобильности», конкурентных стимулов и т.п.. Проблема развития упирается как раз в эти самые акты возникновения нового. Например, предпринимательских схем.
Развитие общества происходит в некоторой связи с тем обстоятельством, что постоянно совершаются акты творчества, в результате которых на свет появляются новые формы деятельности. Новые формы, появившись, начинают бороться за место под солнцем, и, в конце концов, некоторые из них прорастают и образуют островки будущего. Но первично не то, что они начинают ,,бороться’’ (со старыми формами или между собой), а именно то, что они возникают. А почему они возникают – это может не иметь к обществу уже никакого отношения.
В обществе постоянно работает этот источник, он постоянно выплескивает наверх новые формы. Остановить этот процесс нельзя. И в этом – могила всякого общества. Поэтому любое нормальное общество пытается заткнуть этот фонтан изо всех сил. Всякая новая форма, которая неожиданно появляется, во-первых – безобразна, во-вторых – злобна, в-третьих – неправильна. Все дружно кидаются на нее и начинают уничтожать изо всех сил. А того, кто ее изобрел, называют уродом, злодеем или, в лучшем случае, чудаком. Но поскольку они рождаются вновь и вновь, и остановить процесс невозможно, в конце концов, в момент Х выясняется, что в некоторой отдаленной местности эта форма процветает и работает в каких-то условиях, считающихся пока экзотикой. С этого момента у нового появляется плацдарм.

/Русский институт: ,,Вместо манифеста’’/ -

Экономика экономикой, но нельзя упускать из рассмотрения и демографический фактор, а именно проблему генофонда и численности популяции. Я - биолог, и, с биологической точки зрения, для меня мой русский народ - одна из популяций доминирующего на Земле биологического вида, вышедшего из под контроля естественного отбора. Данная популяция обладает характерным фенотипом, то есть набором генетически детерминируемых признаков (из оцениваемых визуально - внешность,темперамент, отчасти - менталитет и т. п.)(лежащим в достаточно узкой области нормы реакции), а также совокупностью специфических эпигенетических (ненаследуемых) особенностей (коренящихся в значит. степени в национальном фенотипе - этнокультурные особенности), определённой численностью и определённым ареалом, то есть областью распространения. Национализм с биологической точки зрения, таким образом, можно охарактеризовать как осознанное стремление особей данной популяции (этнической общности) к поддержанию демографических характеристик популяции (численность, генофонд) и границ ареала в состоянии, способствующем процветанию популяции, а в кризисной ситуации - хотя бы сохранению. Короче говоря, национализм - коллективная воля некоторой части отдельной человеческой популяции, образующей конкретную этническую общность, к самосохранению, приумножению, укреплению и т. д. и т. п., т. е. к продлению существования данной популяции как самобытной этнокультурной сущности. /Форум национализм.орг/.

Есть мнение:

- Посему мы, представители русской элиты, ни левой, ни правой, ни новой, ни старой, а просто русские, должны отказаться от теории евразийства раз и навсегда.

Наша концепция - это русский этноэгоцентризм.

Мы не отказываемся от мира западных ценностей в угоду восточным причудам. Мы берем на Западе и Востоке то, что нужно нам — русским. Судьба всех остальных нас больше не касается. Мы не знаем никаких ,,общечеловеческих’’ ценностей, есть только наши — русские ценности. Мы не живем более ,,гуманистическими идеалами прогрессивного человечества’’. Мы не замечаем других. Есть только мы.

Наша цель — не торжество истины, наша цель — торжество нации.
Наша цель — не национальная исключительность, наша цель — национальный эгоцентризм.

/В.Авдеев/ -

Теперь дадим слово язычникам:

Свернуть политическими методами нынешнюю власть и эффективно организовать свою - справедливую, мы не в силах. Но в этом направлении и не лежит путь к победе. Обладая политической властью мы можем только оградить наш народ от дурных влияний, и все! Но не имея политической власти мы оказываемся вполне в силах оказать давление на этническое сознание нашего народа, простимулировать его к самостоятельной жизни, независимо от жизни государственной машины. Этническое сознание у нас нынче самое уязвимое место. Именно в него бьют, именно его не способно защитить государство, но именно его можно прикрыть действиями снизу.

Что случилось с нашим этническим сознанием? То же самое, что с сознанием индейцев в Америке перед видом огненной воды и говорящего ящика. Мы слишком долго жили в тепличных условиях, и разучились охранять свой этнос, во всем доверяясь советскому государству. Катастрофический распад социализма привел как бы к падению брони, защищавшей наш этнос. Нужна ли была такая броня - она явилась как политическое требование, а не то, что народу действительно нужно. С точки зрения здоровья этноса, она была не нужна. У нас не вырабатывался социальный иммунитет, а теперь мы сразу заболели всеми этническими болезнями. Это смертельно опасно.

Что же сделал с нами Запад? Отвечаю: он практически создал новое пространство для жизни духа , которое преступно и убого, но для многих оно кажется более привлекательным, чем прежнее духовное пространство.

-Как говорил В.Ленин: ,,Идея, овладевшая массами, становится материальной силой’’. Очень точно сказано. Материальная сила эгрегора проявляется только при наличии носителей  данного художественного мыслеобраза, т.е., при наличии индивидов, сознание которых принадлежит данному конкретному эгрегору, и которые в своих действиях следуют соответственно этому мыслеобразу. Сила эгрегора зависит от количества людей, находящихся по его влиянием; степени этого влияния; способностей тех, кто создал и поддерживает эгрегор; времени его существования.

/,,Понятие эгрегора и логические круги’’/ -

Идея, что при совдепии нам было плохо, а теперь очень хорошо - это ключевая идея нынешней демократической идеологии. Это постулат для создания всякого духовного пространства вообще.

Итак, люди идут туда, где им хорошо. Душевно хорошо в первую очередь. И никакими силами их не удержишь. Надо ли им для этого подняться или опуститься - это уже второй вопрос. Хорошо им в западном боевике - они его смотрят, сколько бы я ни капал им на мозги про значение этнической традиции. Меня просто объявят устаревшим, и наш диалог на этом кончится.

Что же надо? Надо найти, сформировать в нашей традиции такое духовное этническое пространство , жизнь в котором оказывалась бы более привлекательной, чем духовное потребление западных ценностей.

Я один не могу вновь создать, (восстановить) пространство для духовной жизни этноса. Но я могу сделать посильный вклад в создание этого пространства. И остальные это тоже могут сделать. И если мы все это сделаем, то вполне можем пересилить, разложить то духовное пространство, в которое нас сегодня загоняют. Мы уже сделали это для себя лично. Теперь же наша задача показать привлекательность нашего языческого образа жизни. Сделать так, чтобы за нами следовали люди не вследствие того, что они загружены идеологической идеей, а потому, что им с нами хорошо!

Итак, наша революция должна сводиться не к размахиванию флагами и нагнетанию злобы, а к показу людям того, что можно жить счастливо по-славянски. И это много интереснее, чем-то, что предлагает Запад и его демократия. Это этническая борьба, и сегодня против нее нет никаких государственных законов. Поэтому мы можем делать это совершенно открыто. Бороться с нами ,,официально’’ могут только лишь одной ложью.

Получается, что работать надо сообща, общиной. И сама община должна быть примером того, как нам, славянам, жить достойно.

Что именно надо делать? Почти ничего. Просто жить полноценно, плюс во всю рекламировать наш образ жизни.

У нас должна быть своя юридическая и силовая защита. У нас должны быть разделяющие языческую идею учителя, врачи, предприниматели, судьи, журналисты.

Чтобы переломить западное влияние и сохранить этническую самобытность нашего народа, мы должны впитаться в поры нашего общества и захватить духовную инициативу в русской народной культуре. Нас должны знать, нам должны верить, в нас должны видеть здоровых продолжателей национальной традиции.

Христианство для этого слишком нетерпимо и назойливо. Мы не должны быть таковыми. Наша вера не должна навязываться. Но мы обязаны навязывать обществу наш традиционный образ жизни с нашими традиционными ценностями. Примет оно все это только в том случае, если это действительно будет приятно для большинства. Самих язычников, живущих общинной жизнью, при этом может быть 2-5% от всего нашего народа. Требовать от всех общинников разбираться в тонкостях языческой веры - не нужно.

Где-то мы будем вынуждены переплетаться с людьми христианской идеологии. Нужно будет учиться ладить с ними, если для них более значима традиционная жизнь, а не христова догма.

Пропагандировать нужно не сколько языческую религию, сколько наш образ жизни - какие мы в жизни есть в каждом конкретном случае. И это означает, что жизнь наша должна быть красива и достойна.

Философию, религиозные откровения и мистику надо оставить для тех избранных и подготовленных, кого влечет к этому. Конечно, в язычестве обязаны быть свои глубокие мыслители и служители культа.

Языческие религиозные начала обязательно должны преподаваться молодежи, которая во все это готова ,,играть’’. Таковой будет атмосфера романтики грядущего времени. Вообще же, все русские люди имеют право на языческое знание, но они не обязаны его иметь.

Со становлением русского народа как этнической целостности, будут решены все экономические, экологические и политические проблемы России как государства.

/,,Языческая община — языческая революция’’/.

А теперь - ,,Вперёд, в СССР-2’’: в мир чудес технологий и чудесных стратегий. Вот только два отрывка, не буду портить пересказом будущее удовольствие от чтения действительно интересной книги.

,,Капитализм скучен и пресен. Молодость же любит задор, азарт, приключения, дух состязания. Это даст им тайное государство и Братство. Клубы друзей спецназа, центры расширения способностей разума и физических возможностей, русский интерактивный Видеонет — все это станет и настоящей индустрией для увлечения молодежи, и каналами для пополнения рядов структур русского будущего. Здесь мы сделаем из русского юношества действительно новых русских.

Мы увлечем молодых — а они приведут к нам своих детей, и наделим мы детей сих силой полубогов и титанов. Потому что тот, кто на себе испытал всю мощь нейротехнологий, никогда по доброй воле от них не откажется и не захочет возвращаться в тесный и затхлый мир «частичных людей». Тот, кто почувствовал, как за спиной его раскрываются крылья, как разум его обнимает бесконечность, никогда не вернется к пошлым телевизионным сериалам и мышиной суете. Тот, кто осознает всю спящую в себе силу, никогда не прельстится на дешевые ,,побрякушки’’ развратного, алчного старика — индустриального мира, который уже давно пережил себя.’’

Ну а средства на все эти программы помогут добыть упоминавшиеся технологии, взятые на вооружение новыми русскими богатырями:

,,И они начинают работу. Одни ведут разработку самых крупных паразитических кланов в России. Пользуясь последними достижениями русских психотехнологий, они вытягивают из паразитов всю информацию и превращают их в зомби, в существ, которые отныне покорны воле тайного государства. Теперь эти зомби вложат свои капиталы туда, куда им прикажут. Внешне ничего не изменится: продолжат существовать нынешние бизнес-сообщества со счетами и активами в РФ и за рубежом — но только теперь управление их финансовыми потоками окажется в руках тайной структуры. Мы избегаем обвинений в нарушении прав человека, частной собственности и прочей ерунды. Мы делаем так, что превращенные в игрушки нашей воли паразиты вдруг начинают финансировать самые необычные проекты, вкладывать деньги в отобранные тайным государством предприятия и программы.’’

Что интересно, на этот раз ,,цивилизацию наукоградов’’ собирается строить уже не языческая община, а православное христианское воинство. Вдохновляемое арийской эротикой. Нет, арийская эротика это, конечно, здорово. И совместить полкового священника с армейским борделем в единую Службу Поддержки (как у О.Дивова в ,,Саботажнике’’), наверное, даже правильно. Только это не продолжение византийской традиции. Это уже другая церковь получается. Совсем другая.

В заключение упомяну партию России:

,,Наши проекты реализуются по четырем направлениям: мировоззренческо-цивилизационные, регионально-инфраструктурные, образовательные и медиа-консциентальные.

Мировоззренческие - например, проект Мировая держава или Северная цивилизация (http://www.p-rossii.ru/prsevciv.phtml). Регионально-инфраструктурные - типа  «Русский транзит - трансевразийские магистрали» (www.p-rossii.ru/prtrance.phtml) и Амурского пути (amur.kroupnov.ru/) . Образовательные - типа Персональной школы  (  www.p-school.paideia.ru/ ), Спасём российскую школу - СОС  (http://spasem-shkolu.p-rossii.ru/), Образовательное общество  (http://www.edusociety.paideia.ru/main.shtml). Медиа-консциентальные - «Времена лжи» (http://vremena.kroupnov.ru/) и другие, в том числе совместно с проектом «Интернет против телевидения» (http://www.contr-tv.ru/).’’

Эти борются за спасение России тоже вооружась русской народной византийской православной традицией.

* * *

 

Можно, конечно, ответить, что ,,нам, татарам, конгруэнтно: что трахать, что резать - лишь бы кровь текла’’ /,,Предатель’’/, но перед тем, как вынести оканчательное суждение, задимся вот каким вопросом: а что такое традиция?

Лирическое отступление на тему традиций.

Что, mаtryoshka - vodka - balalayka - это и есть русский дух? Или вот ещё - новомодное поветрие: обретение этого самого через праздничное гадание. А что? Старый добрый метод. Вперёд: назад - к лучине!

И ,,Домострою’’.

- ,,АРКАНАРСКИЕ ПРЕЛЕСТИ - MADE IN RUSSIA’’ -

Российское государство топчется между либерализмом и старыми добрыми временами.

- Сейчас распространилась убеждённость, что защищать демократию можно только тоталитарными методами. Если любишь демократию, гласит это расуждение, то следует любыми средствами истреблять её врагов. А кто её враги? И тут всегда выясняется, что это не только те, кто нападает на неё открыто и сознательно, но и те, кто ,,объективно’’ представляют для неё опасность, поскольку распространяют неверные теории. Иными словами, защита демократии предполагает уничтожение всякой независимой мысли. (См., например, ,,ВОЕННАЯ ПРОПОВЕДЬ НА ТРОИЦУ’’ ИЛИ ,,РЕЛИГИОЗНО-НРАВСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ В МИРОВОЙ ВОЙНЕ’’: ,,Иисус - господь!’’).

Я знаю, что у интеллигенции найдётся масса причин, объясняющих её трусость и нечестность, более того, я наизусть знаю все доводы, приводимые ею в своё оправдание. Но давайте тогда не будем говорить о защите свободы от фашизма. Если свобода что-нибудь да означает, она означает право говорить людям то, что они не хотят услышать.

/Дж.Оруэлл/

,,ХОЖДЕНИЕ ПО ГРАБЛЯМ’’ - 2:,,ГЛУМОТОРИЙ’’-

Современное положение российских ,,инославных’’ сопоставимо с положением инакоговорящих в Латвии: где, с одной стороны, не было и нет погромов, политические судебные процессы имеют место быть, но редко, вполне легально издаются газеты на негосударственном языке; с другой - установка на насильственную ассимиляцию, правовая сегрегация по национальному признаку в некоторых областях общественной жизни и планомерная политика подавления культуры нетитульных наций.

- В Латвии одним из наиболее негативных результатов целенаправленной политики нового времени стало этническое доминирование [титульной нации] в самых разных областях.

Политолог Татьяна Богушевич не стала подвергать сомнению наличие демократии в Латвии, но усомнилась в её качестве, раз ,,в её основе лежит принцип противостояния, ведь меньшинства исключены из общественной жизни. Лояльность к меньшинствам автоматически означает нелояльность к государству .’’ А любой шаг навстречу меньшинствам преподносится как ущерб латышам.

/Е.Слюсарева/ -

Если вы хотите узнать подробности и задать вопросы о положении инославных и инакоговорящих, предлагаю обращаться сюда:

А теперь вернёмся к истории: ,,тех, кого история не учит, она проучит’’ /С.Логинов/. ,,Храм Спаса на картошке’’ - не более чем продолжение христианской традиции; и у меня нет сведений, чтобы нынешние христиане сожалели, например, о превращении храма Афродиты в конюшню. Скорее наоборот: большинство и сейчас скрипят зубами, глядя на ,,строения, где служат поганым богам’’, и рады бы отнять их под свечной завод или свинарник.

Вправе ли роптать на красный террор праздновавшие тысячелетие крещения Руси - огнём и мечём!? Что посеешь, то и пожнёшь. Впрочем, немало господ-товарищей манкуртов, не ведающих о той дивной методе. Ну-ну. Для таких тов. Патриарх всегда лучший друг нехристей.

Что такое тоталитаризм? Это кровавый спор, сколькими перстами всем креститься. Кто тут думает, что душа - вопрос интимный? Хох! Старший Брат смотрит на тебя!

В споре Московской патриархии с остальными гражданами по поводу правоверности, главный претендент на победу - исламские сепаратисты, как наиболее решительная сила; федеративный боливар вряд ли вынесет ТРИ (считая буддистов) главенствующие религии, а заставить всех россиян тремя перстами креститься у Московии кишка тонка. Кстати, какой регион вспомнил ВВП, говоря о необходимости соизмерять территориальные желания с объективными возможностями: Аляску, Курилы или Казань?

О, Русь православная!..

Вместо исторической науки -- истории из жизни святых и торжественное враньё эпической бабушки ,,Малой земли’’. Это сегодня неочивидно потому, что к тому времени, когда оратай превратился в ,,крестианина’’, от материальных памятников осталось ещё меньше, чем от народной памяти. Тут вам не истеричное ,,Аум синарикё’’, где пар - в свисток. Народ и Партия едины, и Церковь - наш рулевой!

- Материалы по истории РПЦ™ есть здесь - от наживы на трагедии августа 2000, до лживости самой сути Московской патриархии; см. также ,,БЛАЖЕННЫ НИЩИЕ ДУХОМ, ИБО ВЕРУЮТ, КАК ОТ НАЧАЛЬСТВА ПРИКАЗАНО’’, до слова ,,лохотрон’’;

- и в соответствующем подразделе БИБЛИОТЕКИ: ,,Почему я не христианин’’/история - начиная со статьи ,,Узурпаторы’’. -

Директива ЮНЕСКО считать солунцев Кирилла и Мефодия дарователями славянам, и в т.ч. ,,руси, народа, как все знают, в высшей степени дикаго и грубаго’’ (,,Житие св.Георгия’’) ,,главнейшего атрибута цивилизованности’’ - искусства письма - после открытия древнечувашской рунической письменности, несомненно, заиграла новыми красками. Ну разумеется: до нас была Тьма, а мы принесли Свет!

Сначала славяне были дикими до христианизации, потом - до европеизации, ,,теперь - до американизации’’ /А.Асов/.

- К генеалогии смердяковых: ,,Я не только не желаю быть военным гусариком, Марья Кондратьевна, но желаю, напротив, уничтожения всех солдат-с.

- А когда неприятель, кто же нас защищать то будет?

- Да и не надо вовсе-с. В двенадцатом году было на Россию нашествие императора Наполеона... и хорошо, кабы нас покорили эти самые французы: умная нация покорила бы весьма глупую-с и присоединила к себе.’’ (Ф.Достоевский) -

,,Небесный спонсор, к тебе взываю!’’

- Как писал один немец, гордившийся славянскими корнями: ,,Вы ... снова молитесь!

Но это позор - молиться! Не для всех, а для тебя, и для меня, и для каждого, у кого в голове есть совесть. Для тебя это позор - молиться!

Ты знаешь хорошо: твой малодушный демон, сидящий в тебе, охотно складывающий руки и опускающий их на колени и любящий удобства, - этот малодушный демон говорит тебе: есть бог!’’

Боже, дай! Ну, дай! Ну дай же, в конце концов, хоть что-нибудь! А мы не халявщики, нет, мы партнёры.

Да пребудет Авось господином Русской земли вечно, а веку того осталось - кот наплакал.

Шапку о земь. Всё!

Я

Приложения

С.Платонов

ПОСЛЕ КОММУНИЗМА

( Конспект, одна глава)

Но именно с этого пункта, который венчает здесь последовательность усыпляюще-хрестоматийных цитат, уже отсюда, а не в каких-либо ,,экзотических’’, ставших жертвой философской моды рукописях 1844 или 1857 годов, берёт своё начало глубокое, принципиальное непонимания самой сути марксизма. Это непонимание наши классовые противники целиком разделяют с теми, кто называет себя марксистами, и, подразумевая которых, сам Маркс говорил: ,,Я знаю только одно, что я не марксист’’, а Ленин писал: ,,...Никто из марксистов не понял Маркса 1/2 века спустя!!’’

Историческая миссия марксизма состоит в том, что он ставит и решает - не только теоретически, но и революционно-практически - три принципиальных вопроса.

1. Что такое частная собственность?

2. Почему она должна быть уничтожена?

3. В чём состоит уничтожение частной собственности?

На уровне здравого смысла существуют известные ответы на эти вопросы, состоящие, грубо говоря, в том, что собственность - это ,,кража’’, экспроприация, а её уничтожение состоит в ,,экспроприации экспроприаторов’’.

Несомненно, это верно. Но если этим всё и ограничивается - тогда история представляет собой Шервудский лес, а марксизм целиком воплощается в теоретической и практической деятельности Робин Гуда.

В отличие от многих марксистов, у доблестного атамана разбойников были уважительные причины, по которым он так и не осилил ,,Немецкую идеологию’’, где сказано: ,,Присвоение всей совокупности производительных сил объеденившимися индивидами уничтожает частную собственность’’ (К.Маркс Ф.Энгельс).

Таким образом, уничтожение частной собственности состоит в овладении всей совокупностью господствующих над индивидами производственных отношений, а тем самым - присвоении отчуждённых в этой вещной форме общественных производительных сил объеденившимися индивидами.’’

Если кому-то угодно понимать это ,,уничтожение’’ как только лишь вооружённое изгнание помещиков и капиталистов, то, по той же логике, он должен разуметь под уничтожением безграмотности собственное самоубийство.

НазадЭ

Сергей Чернышев

ВРЕМЯ КАМЕННЫХ БУРЬ

(Отрывки)

Утопия и идеология.

Чем отличается утопия от идеологии? Утопия – владеющий вами светлый идеал, который вы не можете воплотить в жизнь, не знаете, с какого боку за это взяться. Вы просто человек, который хотел бы, чтобы в жизни были братство и справедливость, и ясно видит, что в окружающей жизни этому мало что соответствует. Вы объединяетесь с атаманом Разиным в лихую ватагу и идете крушить все, что несправедливо. Потерпев в этом неудачу, вы решаете, что для воплощения идеала недостает социального ресурса в виде власти или денег, и вступаете в борьбу за этот ресурс по действующим правилам. Но поскольку другие борцы за власть искренне и непосредственно стремятся к ней как к конечной цели, не отвлекаясь на всякую маниловщину, они и побеждают. В результате, овладевшая человеком утопия делает его разрушительной силой общества, а его собственную жизнь превращает в кошмар и цепь поражений.

Идеология возникает из брака утопии с невиданным дотоле, метаисторическим субъектом, который, рассматривая власть как цель, расчетливо решает приспособить утопию в качестве новейшего средства ее достижения. Обычные исторические субъекты не годятся для подобных игр. Да и само общество должно претерпеть глубокие изменения для того, чтобы социальную идею можно было использовать в нем как отмычку.

Победившая в том или ином социуме идеология чаще всего переходит либо в режим экспансии, либо самосохранения. Субъект-победитель объявляет социальный идеал (до этого утопический) в качестве официально утвержденного, программного, и заявляет, что он занимается не чем иным, как его воплощением в жизнь. Какова его степень искренности, что, как и во что он при этом воплощает – отдельный вопрос.

В одном из “Звездных путешествий Иона Тихого” странники попадают на планету, повсеместно залитую водой до уровня груди или горла человека среднего роста. Населяющие ее граждане вполне сухопутной наружности сильно страдают, некоторые, поскользнувшись, захлебываются, у них скрюченные от ревматизма конечности и т.д. Путешественники пытаются вступить в расспросы, чтобы понять, в чем дело, но расспросы быстро приводят их в кутузку. Из разговоров между каторжанами они выясняют, что к чему. Оказывается, планета страдала от засух, и люди веками мечтали о влаге. В соответствующей утопии было много воды, изобилие воды, потоки, фонтаны, ирригация и мелиорация. В какой-то момент к власти пришли дружины ирригаторов, было создано могучее Министерство ирригации, и оно-таки осуществило вековечные чаяния. Когда планета была залита водой и ее оказалось даже слишком много, когда кругом простерлись болота, где расплодились комары и крокодилы, самое время было бы ликвидировать это министерство, поблагодарить всех тепло, пожать руку, вручить памятные знаки и перейти к частичному осушению. Но министерство не захотело распуститься.

Тогда оно выдвинуло официальную идеологию. Идеалом человека и общества был объявлен водный мир, образцом гражданина – рыба, утверждалось, что можно добиться всеобщего обрыбления путем воспитания и самовоспитания. Стремление сознательных граждан к обрыблению должно привести к тому, что у них вырастут жабры и плавники. Идеология, понятное дело, встретила массовую поддержку. Время от времени трудящиеся единодушно обращались к партии и правительству с просьбой налить еще побольше воды. Партия откликалась, уровень воды поднимался, после этого часть граждан, обычно низкорослых, куда-то исчезала. Куда – никто не знал.

Все это объяснил путешественникам словоохотливый сосед по бараку. Когда его спросили, за что он мотает срок, тот поведал, что мирно жил в своем жилище с гигиенически обоснованным уровнем воды в комнатах в полтора метра, ел на надувном столе и смотрел плавучий телевизор. Однажды, почитав перед сном труды классиков обрыбления о том, как важно отращивать жабры, вскарабкался на плавающий диван и заснул. А во сне соскользнул с него, стал захлебываться и заорал: “Да сдохнуть от этого можно!” И вот за этот непатриотический крик души ему, собственно, и дали по справедливости семь лет ваяния рыб из семейства сомовых.

Прорыв в метаисторию. Идеократии двадцатого века.

В первой половине двадцатого века общества Традиции, Культуры и Цивилизации, охваченные пассионарным порывом, предприняли отчаянные попытки воссоединения со своими утопиями. Между Первой и Второй мировыми войнами, в нормальное течение истории прорвались сразу три идеократии – одна за другой. И нормальная История прекратилась, и с тех пор уже не возобновлялась. Сама Первая мировая война была чем-то необыкновенно катастрофичным и не имеющим исторических аналогов. В ходе и в итоге Первой мировой войны возникла первая идеократия – коммунизм. Появилось несколько коммунистических государств. Долговечным оказалось только одно, где к власти пришел совершенно невиданный субъект – ВКП(б), “партия нового типа”, которая объявила, что на научной основе строит идеальное общество. На протяжении 20-х-30-х годов в нескольких странах – сначала в Италии, потом в Германии, Японии – возник ряд сходных между собой идеократий, чья идеология имела в своей сердцевине сословно-корпоративный идеал. И, наконец, на протяжении 30-40-х годов в США установилась третья великая идеократия, которая объявила, что ее идеалом и структурообразующим принципом является либерализм.

Бессмысленно пытаться сравнивать и тем более оценивать идеократии, покуда не построено понятийное пространство для такого сопоставления. С точки зрения любой из них остальные две предстают дуальным воплощением мирового зла, двумя тайными союзниками. Можно просто констатировать, что явление каждой из них было связано с катастрофическими событиями. Довольно очевидно что и чисто внешне они похожи. Это впрямую касается и суперсовременного, высокогуманного либерализма. На взгляд бывших советских граждан (с их обостренным чутьем на любые идеологические идиотизмы) паранойя “политкорректности” стоит в едином ряду с идеопсихозами позднего сталинизма и неповторимой шизоидностью журнала “Новая Корея”. А махровый, откровенный идеологизм фильмов Голливуда, действие которых добрую половину времени протекает в зале суда, живо приводит на память участь тоталитарных киногероев, по полфильма вынужденных торчать на партсобраниях. Трагикомедия с участием многострадального Клинтона и несчастной Моники, где в центре коллизии не долг, не любовь, не измена, а установление наличия или отсутствия ложных показаний – ну не сюжет ли это классического производственного романа, где чувства героев суть лишь фактор повышения производительности труда, и к тому же полностью зависят от того, троцкист ли он, арийка ли она? Для любого человека с советским прошлым, как и для немца с довоенным опытом все это – deja vue.

Безбожных и антигуманных утопий не бывает. Бывают преждевременные и несвоевременные идеократии. Все идеократии похожи, каждая жестока и бесчеловечна на свой лад, хотя и в совершенно разной степени. По чисто статистическим показателям коммунизм, безусловно, лидирует с отрывом. Первая идеократия, которая актуализировала древнейший, архаический идеал братства (“Человек человеку друг, товарищ и брат”) была, конечно, самой зверской и варварской, истребила максимально возможную, пол-потовскую долю собственного населения. Вторая, реализующая феодальную утопию справедливости (“Каждому – свое”), по этому количественному критерию явно уступает. Фашисты уморили в концлагерях во много раз меньше жертв, чем коммунисты в Гулаге. Хотя, как и многие, полагаю, что такие оценки неуместны, но цифры есть цифры. Кроме того, вторая идеократия не уничтожала на корню классы землевладельцев и капиталистов, не вела раскрестьянивание (за отсутствием предмета), там вместо тоталитарной социальной однородности имело место некоторое сословное разнообразие и внутрикорпоративные, ограниченные свободы и т.п. Естественно, с современной точки зрения жизнь и в этой идеократии была кошмаром. На этом фоне третья идеократия – знавшая, впрочем, и охоту за ведьмами, маккартизм, электрический стул для коммунистических пособников, зверства спецслужб (к счастью, не у себя дома) – выглядит истинным царством свободы.

Понять, почему это так, отчасти помогает графический образ. Любое историческое общество представляет собой трехслойный пирог, включающий пласты традиции, культуры и цивилизации. Но можно представить его и как трехэтажный дом, где потолок этажа цивилизации соответствует фукуямовскому “концу истории”, границе метаисторического зазеркалья. За ней – три новых этажа-утопии, подлежащих освоению и заселению.

Либеральная идеократия в этом смысле была в наиболее выгодном положении. Обществу цивилизации, чтобы пробить потолок, пришлось всего лишь встать на стремянку, которая опиралась на вполне материальное основание. Ее утопия “свободы” оказалась самой поздней и наиболее приземленной, укорененной в реальности. Обществу культуры, чтобы дотянуться до своей утопии, приходится делать прыжок высотой в один исторический и один метаисторический этажи, чреватый разрывом социальных связок и гибельными травмами. Обществу традиции (каковым была во многом Россия, где 95% населения жили в крестьянском укладе) в порыве к своей утопии пришлось совершить головокружительный скачок сквозь четыре эпохи, на котором сломали себе шею все правящие классы и все революционеры, а большинство населения провалилось в пропасть.

Не случайно к настоящему времени первые два идеократических субъекта практически развалились, уцелел пока только либеральный субъект.

Утопия вместо будущего. Идеология вместо прошлого.

Нужно понять, откуда взялся и как устроен новейший механизм взаимного закрепощения прошлого и будущего. И не просто понять – преодолеть эту несвободу, чтобы вновь обрести ход времени и смысл существования.

На рубеже истории и метаистории “порвалась связь времен”, произошла их взаимная блокировка и аннигиляция. Суть этой блокировки можно выразить формулой:

Утопия есть форма порабощения прошлого будущим; идеология есть форма закрепощения будущего прошлым.

Пытаясь вглядеться в будущее, мы видим вместо него ту или иную утопию. Утопии – ущербная форма представительства будущего в прошлом.

В книге “Понедельник начинается в субботу” доброволец-испытатель отправляется на специальной разновидности машины времени в странствие по социальным моделям, разработанным в утопических и фантастических сочинениях всех времен и народов. На первой же остановке он видит двух доблестных мужей в тогах, один из коих вещает другому, захлебываясь соплями восторга, об идеальном государстве, где все граждане абсолютно свободны, и каждый из них, естественно, имеет не менее трех рабов.

Мы живем в конкретном историческом обществе, но нас неудержимо влечет (почему – не знаем) в царство свободы. И мы начинаем выявлять и истреблять всех, кто не согласен с нашим пониманием царства свободы, и ломать институты, которые не совпадают с утопическим идеалом. Конструктивный замысел состоит в следующем: если отломать от настоящего все, что не соответствует утопическому будущему, последнее тем самым наступит. При этом часть работы, состоящая в истреблении и отламывании, неплохо удается, но то, что осталось, не радует.

Утопию нам подсовывают вместо будущего. Она играет роль яркого света в конце исторического тоннеля. Но общество – не тоннель, скорее, оно похоже на здание со сложной структурой. Представьте себе, что вы страстно стремитесь к слепящему источнику света, ничего не видя вокруг. Естественно, на пути к нему вы будете спотыкаться, проваливаться в канализационные люки, ломать ноги о мебель, наступать кому-то на руки и головы, и при этом, скорее всего, не дойдете до цели, свернув по пути себе шею.

Сходным образом идеология заслоняет и подменяет собой прошлое. Нам преподносят историю, препарированную и кастрированную с точки зрения какого-то одного из великих “измов”. “Краткий курс истории борьбы за Изм” гласит: история состояла в том, что сначала были дикари и варварство, потом возникло движение борцов за “Изм”, потом долго бесчинствовали враги “Изма”, потом врагов сокрушили и “Изм” воцарился в наилучшей из стран. “Изм” – светлое будущее всего человечества. Соответственно, человечество делится на тех, кто этого еще не понял (и мы им поможем понять, чего бы это им не стоило), кто уже понял (и они наши братья, только младшие), и тех, кто не поймет никогда, а посему подлежат санитарной вырубке.

Аналогично тому, как утопия заслоняет от нас будущее прожектором обязательного и ослепительного маяка, идеология светит в спину, озаряя мрак прошлого немеркнущим лучом единственно верного учения и оставляя в нем лишь белые поверхности и черные дыры, тени предков и силуэт Вождя. Каждый из “измов” создает свой монохроматический вариант истории, враждебный прочим. И мы оказываемся либо рабами определенного “изма”, либо история расползается под нашими пальцами на несовместимые сценарии.

Популярный способ решения подобных проблем состоит в том, чтобы воскликнуть: “Прочь, долой, никаких утопий, никаких идеологий! Nevermore”, – и покрепче зажмуриться. Российский философ-златоуст Черномырдин изрек, что отныне наше общество будет жить без “измов”. Правда, последнюю сотню лет это никому и нигде не удавалось.

Русский путь сквозь три идеократии.

Похоже, эпохи, соразмерные Истории, открываются большими социогоническими взрывами. Из их воронки все разнообразие предстоящего содержания вылетает в виде зародышей-укладов. Взрыв этого вулкана быстрее назревает там, где почва тоньше. А где, как не в России, почву чуть ли не везде можно пальцем проткнуть? Даже наши черноземы сдувает ветром перемен. Одномоментное рождение всех идеократий и было вызвано взрывом-выбросом метаисторического семени. А дальше каждая земля приняла зародыш по себе. Россия, где могучий пласт традиционного общества резонировал с утопией братства, забеременела несвоевременным коммунизмом. Русский путь в XX столетии считают “самобытным” лишь по недомыслию. Он был и есть вполне магистральный и до того общечеловеческий, что дальше некуда. Только вот вышли на него слишком рано, забежали авантюрно далеко, а двигались большей частью задом наперед. В начале века Россия совершила гигантский прыжок, перемахнула через границы между историей и метаисторией и зацепилась аж за третью метаисторическую эпоху. Там она не удержалась, да и не могла удержаться – это было невозможно. С колоссальными потерями она откатилась назад на целую эпоху. Наступили полвека советского корпоратизма. Он был очень мощным, устоял под натиском куда более культурно укорененного германского конкурента, а потом с первобытным нахрапом встал в оппозицию к мировому либерализму, прочно вросшему в почву западной цивилизации и находящемуся на подъеме. Нищая, грязная, малограмотная азиатская страна, расположенная наполовину в тундре, ухитрилась стать владыкой полумира, установила военный паритет с остальным миром и первой прорвалась в космос.

Когда же свершилось неизбежное, и русский протокорпоратизм, лишенный современного экономического фундамента, просел и рухнул, часть элиты попыталась отступить в либерализм. Но российский либерализм – весьма сомнительного пошиба. В нашей социальной ткани, в истории ощутим дефицит материала для настоящего либерализма. Некогда и неоткуда было возникнуть в массовом порядке независимым личностям. Слаба была прививка цивилизации, ее уклад истреблен и разбазарен революционерами. Творческого, человеческого, духовного потенциала нам не хватило. Зародыши либеральной мысли задохлись в публицистическом мазохизме “гласности”. Притом добрая половина соотечественников как жила, так и живет на деревьях. Хотя в результате варварской операции раскрестьянивания большинство тех, кто уцелел, вышибли из уклада традиционного и загнали в средневековый, все же Иосиф Виссарионович не успел дорепрессировать нас до либерально-индивидуалистических кондиций.

Трижды в этом веке мы сменили метаисторическое амплуа. Сначала это был безумный замах на третий метаисторический мир под знаменем коммунистической идеократии. На авансцене выросла целая когорта совершенно новых людей. Но это вовсе не случайные и не лишние люди в русской истории. Да, партия большевиков представляла меньшинство. Но ведь до и помимо нее были и другие партии “нового типа”: народовольцы, анархисты. В авангарде русских революций шла огромная партия эсеров, ориентированная на крестьянство, которая потом раскололась. Все они были скроены по одному образцу. Имеется некоторое передовое учение. Это учение так или иначе адресовано традиционному слою, прежде всего крестьянству. Идеалом является братство, а способ действия – тайный заговор, устроение сети террористических актов, возмущение общества, провоцирование пугачевского бунта, вооруженное свержение монархии и воцарение на ее месте диктатуры слуг народа. Человеческий тип “партийца” в качестве массового более не существует, но он оставил свой немеркнущий след в культуре. Песни тех времен и поныне действуют на подсознание.

Когда коммунистическая утопия стала рушиться (это случилось отнюдь не в 80-е годы, а вскоре после смерти Ленина), российский метаисторический субъект прошел через сложнейшую внутреннюю борьбу, был глубоко преобразован. С этим были связаны чистки, репрессии, избиение и уничтожение так называемой ленинской гвардии. Возник совершенно другой социум. По социальной стратификации, по базовому типу личности это был современный вариант сословно-корпортивного общества, в котором лишь в качестве официально-ритуальной оставалась коммунистическая идеология.

Сталин, фактически нанесший коммунизму смертельный удар, вовсе не собирался его уничтожать. С непогрешимой интуицией корпоративного менеджера он подводил железные опоры и сваи техноструктуры под парящую в небесах коммунистическую утопию. Поэтому отечественный корпоратизм даже в золотую брежневскую пору был стыдливым, не идеологическим, а скорее технологическим. Вторую идеологию мы меняли на первую тихо и негласно. Идеология корпоратизма стала внутренней масонской верой номенклатуры, аппаратов партии, правительства, профсоюзов и комсомола.

Советская империя – это целый мир, вполне современный, а во многом даже постмодернистский, который будут изучать еще очень долго. Большинство советских граждан были членами разнообразных корпораций. Только вместо архаических цехов и гильдий появились колоссальные предприятия ВПК. В их сердцевине был хай-тек, суперэлектроника или атомная технология, отчасти похищенная с Запада, отчасти созданная здесь. Ибо нужно было противостоять самым современным идеократиям Запада, создавать подводные лодки с ядерными ракетами – и это было сделано. Но человек не просто был членом подобной корпорации, он в ней жил. Он подчинялся корпоративной этике, обитал в ведомственном жилье, числился в отраслевом профсоюзе, получал там свою бесплатную путевку, а дети ходили в заводские ясли-сад. Для него это было не столько способом что-то производить, сколько образом жизни, социальным микрокосмом. И если он оказывался вне его, то становился никем. Он не мог бы даже купить элементарных продуктов, потому что большую часть советского времени существовала талонно-карточная система. Продуктовые пайки успешно замещали “права человека”.

Номенклатура была сословно-корпоративной элитой, которая пыталась стать корпорацией современного типа. Но это было невозможно, для реализации подобных планов тогдашнему обществу не хватало существенных частей, целых слоев и укладов. И тот обвал, что приключился у нас в конце 70-х – начале 80-х годов, не был крушением коммунизма. Коммунизм уже не существовал полвека. Это было крушением корпоратизма. Не удержавшись на следующей линии метаисторических окопов, мы отступили еще на шаг назад, не понимая, куда именно, и не подготовив позиций для отхода. Михаил Сергеевич, разрушитель империи и власти корпоративной номенклатуры, погубил ее не по идейным соображениям, а по дурости, не соображая, что обстоятельства требуют подвести под ее просевшее здание либеральный экономический фундамент, а не мину псевдолиберального словоблудия.

Назад Э

* Клуб любителей фантастики НазадЭ

* Вполне глобализованная экономически Япония или, скажем, разнообразные ,,малые драконы’’, наконец - Китай, сумели глобализоваться, отнюдь не посылая на свалку истории всё то, чем они отличаются от европейских стран. Напротив, их успехи в значительной степени оказались обусловлены именно умелым, творческим, эффективным использованием собственного своеобразия. У нас же любое своеобразие с ходу шельмуется фашизмом, и любое своеобразие загодя, априори объявляется фашизмом. Тем самым страна лишается шансов на усилие; свои имманентные качества для него она применить не может и должна использовать лишь искусственно насаждаемые заимствования, которые в силу своей чуждости, неусвоенности далеко не всегда работают ожидаемым образом.

Именно недопонимание системности своеобразия и несходства подводит наших западников.

(В.Рыбаков). НазадЭ